Амаяк Абрамянц

КРОТЫ ПОД СОЛНЦЕМ
(рассказ)

Старый гинеколог Андрей Львович Блямкин шел по бульвару на работу. Настроение у него было приподнятое ибо работу свою он любил. В листьях, цветах, стволах, ветвях проглядывали, весело подмигивая ему, милые его сердцу генитальные прообразы. Он вышел на шоссе. Ярко светило солнце. Согласно Фрейду в мире постоянно что-то во что-то входило и из чего-то выходило, чтобы снова непременно во что-то войти. Люди входили в дома в автобусы и автомашины, выходили из них, автобусы же выпускала людей, но в своеобразной вагинально-фаллической инверсии им было суждено к вечеру войти в гаражи… То же было и утром, в самом процессе одевания: в начале Андрей Львович вошел в носки, затем последовательно – в рубашку, брюки, ботинки, пиджак, плащ и после некоторых раздумий о погоде в синий с пупочкой берет, которым был знаменит на весь город.

Перейдя дорогу, он поднялся по ступенькам, толкнул дверь рядом с вывеской: «Городская женская консультация №3», вошел в коридор, где уже целый ряд вдоль стены был занят посетительницами, вошел в кабинет, в центре которого сияло металлическими полукружьями гинекологическое кресло. Блямкин вышел из берета, плаща, пиджака, вошел в белый чистый халат и, совершив то же действие с тесноватым белым колпаком сел за стол.

– Войдите! – возвысил он голос, загадав про себя, – если появится симпатичная девушка, то день будет удачный. Однако несколько неожиданно для него, в кабинет задвинулся высокий широкоплечий молодой человек в длинном, гладком кремовом пальто и с красным шарфом на шее. Толстые, как у кота, щеки блестели, словно намазанные салом, топорщились русые, почти сливающиеся с кожей усы.

«Новый русский, – сходу определил Блямкин, вопросительно вскинув мохнатые с проседью брови.
– Купузов… – представился молодой человек, протягивая визитную карточку.
«ООО, ММШ, ППШ, «ЗВОНЫ», – вскользь прочитал Блямкин обрамленное виньетками.

А Купузов в это время оценивал его, как постоянно, по ходу, привык оценивать все встречающееся: и вещи, и людей. Когда-то он сделал открытие, значительно упростившее ему жизнь – что купить можно все. Это было подобно открытию Лукрецием атомарной теории, только вместо атомов все вещи, люди, земля, животные, растения – все состояло из денег. Например, когда он видел дерево, то вместо бестолкового любования осенней листвой, сразу прикинул бы годиться ли древесина на пиломатериалы для дач, и сколько за это можно выручить, и оттого сквозь кору и спадающие листья будто начинали просвечивать дензнаки… Они просвечивали сквозь одежду и глаза людей, сквозь стены домов и машины и даже сквозь асфальт, по которому катил его роскошный белый «Бенц»… Но мир постепенно зеленел, сквозь наши разнообразные российские рубли все настойчивее проявлялась долларовая зеленоватость, будто отходили новые кое-как приляпанные обои, и за ними обнаруживалась старая устойчивая краска. И Блямкин в глазах Купузова как-то стремительно позеленел и под высоким белым, похожим на поварской, колпаком вдруг появился пятидесятидолларовый холодный прищур президента Гранта, а затем расплывчатые черты стодолларового Джона Франклина, однако через миг перед ним вновь сидел все тот же Блямкин с мохнатыми бровями и мешками в подглазьях.

– Чем могу? – тихо и строго произнес Блямкин.
– Видите ли, – замялся посетитель, – у моей жены проблемы… Я заплачу…
– Вам нужна консультация, – кивнул Блямкин.
– Ну да, – нехотя сознался Купузов.
– Мои консультации платные.
– Сколько?
– Сто долларов, строго сказал Блямкин.
Купузов вздрогнул, как от неожиданной иньекции в задницу, но сдержался.
«Да ты грабитель!» – будто говорили его, на миг ставшие детскими светлые глаза.
– Почему так дорого? – лишь спросил он.
«Да ты подлец, – говорили темные мудрые глаза генитального лирика, – что для тебя дороже деньги или здоровье близкого человека?»
– Дешевле можете воспользоваться услугами молодых специалистов.
И Блямкин победил. Купузов хлопнул белыми ресницами и полез в карман. Бумажка перекочевала в ящик письменного стола гинеколога.
– В чем проблемы?
– Ну… она сама скажет. Она здесь. – Купузов направился к двери и в коридоре послышались крики: «Безобразие! Без очереди! Мне на работу!»… – и в кабинет ворвалась зав. ювелирного магазина Мясникян, чуть не сбив Купузова, вся увешанная золотом, в чернокрасном платье.
– Андрей Львович, спасайте!
Несколько оттеснив ее плечом Купузов ввел в кабинет молодую женщину довольно скромного вида.

– Одна другой стоит! – донеслось из коридора. – Хамки!
Андрей Львович встал из-за стола и выглянул в коридор.
– Андрей Львович, что же это такое!…
– Всех, всех посмотрю, – успокоил гинеколог, благодушно улыбнувшись и, подняв волосатые руки, – родственники сотрудников вне очереди… – и очередь затихла, как по волшебству.

Блямкин знал, что для женщин Электрогоска он господь бог, а может быть даже чуточку больше. Он рос , не проявлявшим особых талантов, тихим толстым мальчиком и рано приохотился к онанизму. Он мечтал поиметь в своей жизни как можно больше красивых женщин, и рано понял, что кратчайший путь к сердцам женщин лежит не через высоты достижений духа и ума, а через низину гинекологии и поступил в медицинский. Будучи внимательным, добрым и ласковым, разогреваемый сладострастием, он преуспел в Электрогорске, как ни один из самых популярных в нем власть имущих или красавцев, его бешеный успех был сравним разве с успехом эстрадной звезды. Женщины отдавались ему сами, добивались, ревновали, дрались между собой за него, поверяли все свои тайны, секреты и секретики…

Вернувшись в кабинет Блямкин успокоил клиентов.
– Вы за ширмочкой пока посидите, – кивнул он обворожительно зав. мага Мясникян, – вот листовочку пока про СПИД почитайте, нас ведь обязывают санпросветработу вести.

Госпожа Мясникян была сердита, однако не могла устоять перед его обаянием, выхватила листовку и уселась в креслице за ширмой. – А вы пройдите, – обратился он к жене Купузова, блондинке с усталым лицом, не вызывающей в нем ни симпатии, ни отталкивания. «Почти святая.» – подумал он.

– Ну, я пошел – сказал Купузов жене, – подожду в машине.
Пока он шагал по коридору многие женщины провожали его глазами, мысленно резюмируя: «Крутой!». Восемнадцатилетняя Веточка Полузванова, последняя в очереди (проспала), положив ногу на ногу читала газету «Спид-инфо», почерпывая очень важную информацию классификации фаллосов по длине и толщине. Отметив хорошую ногу, Купузов проходя полунечаянно задел ее кремовым пальто. Веточка вскинула на него глаза и Купузов, осклабившись ей прошел дальше.

«Круче не бывает!» – подумала замерев Веточка.
В кармане Купузова запикал мобильный телефон. Купузов достал его и на ходу приложил к уху.
– Але …
– Слышь, Толян… Эта… Они хотят сто штук по пятьсот, значит… – услышал он сиплый голос компаньона.
– Четыреста, как договаривались, – твердо сказал Купузов.
– Вот и я тоже… да они никак. Уперлись, мать твою, чего делать-то? – по пятьсот говорят…
– Тогда трать-тарарать им в трать-тарарать, мы других найдем, – побагровел Купузов, – еще сами за нами побегают!
– Понял, Толян, отключаюсь, аллес!… – отозвался компаньон, и Купузов толкнул дверь, провожаемый восхищенным взглядом Веточки.
Купузов Вышел из консультации и остановился как вкопанный, увидев черного усатого человека у его «Бенца». Задулла широко улыбался ему золотыми зубами. Во рту у бизнесмена неприятно пересохло. «Как они узнали, что я здесь?! – кольнула мысль, – значит демонстрируют, что я на крючке, что я для них как рыбка в аквариуме!»…– Спина похолодела.
– Здравствуй, хозяин, – Задулла протянул руку и рукопожатие совершилось, а я гуляю мимо, вижу твой «Бенц» один, дай, думаю, паахраняю… – ухмыльнулся он вновь золотом по хозяйски стукнув ладонью по правому крылу и сердце Купузова сжалось, как если бы Задулла, это животное, прикоснулся своей лапой к телу его дочери.

Молча он сел в машину и открыл заднюю дверь. Не дожидаясь особого приглашения, Задулла влез на заднее сиденье.
– Слышь, хозяин, Абрек говорит за работу платить надо…
– Я ж ему уже заплатил в этом месяце!
– Время такое, трудно, – Задулла ухмыльнулся, – на Кавказе жить трудно, родственники просят, а Абрек родственникам отказать не может, знаешь как у нас: закон гор!
– Но ты пойми, Задулла, у меня уже все в деле…
– Я пойму, Абрек не поймет. Абрека уважать надо… Мы много не просим, накинуть надо, двадцать процентов…
Купузов чуть не застонал, сжав руль. «Живодеры! – думал он. – Живодеры!»
– Сам знаешь, лучше нас никто не ахраняет! – продолжал ухмыляться Задулла.
– Когда… – сухо сказал Купузов, подавив эмоции.
– Абрек тебя вечером ждет, Абрека уважать надо, приезжай… стол будет хороший, девочки придут, что надо! – прищелкнул пальцами Задулла.
«Нужны мне твои бляди, от своих дется некуда», – подумал Купузов, ненароком вспомнив изящную ногу в коридоре.
– Ну, ладно, я тебя задерживать не буду, болтал Задулла, вылезая из «Бенца», – мы люди скромные, другим не мешаем… Пока, начальник. Помни про Абрека… Людей уважать надо… Закон гор!

«Вот сука, вот гад! – думал ему вслед Купузов, – отовсюду сосут… Придется ехать… Сидеть с этим жутким Абреком, который как-то похвалялся пьяный, что убил родную сестру и закопал в огороде лишь за то, что видел как она вечером с русским под руку шла.
– Всех русских вырежем! – орал пьяный Абрек.
– Зачем всех, – хитро улыбался Задулла, – а кто работать на нас будет?…
– Ладно, половину вырежем, половина оставим, – хохотал Абрек, – ты, Купузов, работай, работай спокойно, – и хлопал его по спине.
Купузов выдернул из кармана мобильный телефон, набрал номер.
– Колян, я это, слышь?…
– Ага… Ну… Эта!…
– Включайся: у нас те ящики по миллиону, так?
– Эта.. Ну… Ага…
– Значит, слушай сюда! – на тридцать процентов делаешь надбавку…
– Шеф, у конкурентов дешевше…
– Ты чего, не понял? У нас зато этикетки красивше, тридцать процентов, ценники переписывай!…
– Шеф, эта… чего случилось?… - рискуем шеф, дай на двадцать!
– Тебе что, третий раз повторять, мать твою? Тридцать! Потом объясню…
– Понял, аллес!…
Купузов включил музыку: салон заполнил мощный ритм, перекрывающий голос малахольной певички: дум-дум-дум-дум, нам не надо лишних дум, дум-дум!… – а Купузов в такт шлепал носком ботинка. Через минуту сердце стало биться ровнее, равновесие было восстановлено.

Дверца сзади открылась, в машину села жена.
– Ну как там, все в порядке? – закричал Купузов сквозь музыку, трогая с места. Он не расслышал, что она ответила.
– Чего?…
– Музыку убери! – крикнула ему в ухо жена.
Купузов со вздохом выключил музыку, позволяющую избегать лишних вопросов и выяснения отношений.
– Ну что?…
– Придатки, сказал, воспалены, выписал рецепты…
Машина легко мчалась по осеннему шоссе. Женщина смотрела в окно и видела холодное синее небо, золотую и красную листву деревьев, которые не напоминали ей ни гениталии, ни банкноты – просто она видела красивую грустную осень.
– Толь, почему у нас как-то не так?…
– Как не так?
– Я тебя редко вижу, ты домой поздно приходишь…
– Ты же знаешь, у меня работа такая…
– И в бане ночью?
– И в бане ночью.
– Знаю я чем вы занимаетесь… и сегодня поздно придешь?
– Поздно…
– Опять баня?…
«Знала бы ты, какая сегодня баня!!» – подумал с тоской Купузов, вспомнив хриплый голос Абрека, слава Богу, хоть такие визиты приходиться делать нечасто…
– Дела! – однако только и сказал он.
– А помнишь, наши первые годы, ты кандидатскую писал, я тебе таблицы делала… Ты тогда другой был.
– Не был я никакой другой, жизнь была другая, вот и все… А я тот же самый… Сказать по правде, гамно я и приспособленец. И всегда был таким и таким останусь. Надо было для карьеры в партию вступать – вступал… Надо было писать диссертацию для денег– писал. Теперь этого ничего не надо – надо другое. Я и делаю… И всегда буду делать, как жизнь повернется, лишь бы жить лучше! А ты захотела бы сейчас снова жить в нищете?
– Пожалуйста, – покачала головой жена, – останови здесь, я выйду у этого магазина… Ты меня не жди, езжай… – сказала она, захлопнув дверь.
Купузов нажал на кнопку магнитофона, включил передачу, машина тронулась…

«Дум-дум-дум-дум… нам не надо лишних дум»…

1996г.

Дополнительная информация:

Источник: Proza.ru Публикуется с разрешения автора. © Амаяк Абрамянц. Перепечатка и публикация без разрешения автора запрещается.

См. также:

Амаяк Абрамянц - биография