ОНА ВСПОМИНАЕТ НАС
Первая весточка
Повестка из военкомата, которой меня уведомили о переводе в эвакогоспиталь, была уже третьей повесткой, пришедшей на наш адрес. Второй повесткой мужа призвали в армию. А первой – Левона тогда еще не мобилизовали – ему предписывалось немедленно сдать на хранение государству наш новенький радиоприемник. Это требование сегодняшней молодежи, скорее всего, непонятно. Постараюсь объяснить.
Советский Союз был абсолютно закрытой страной. Его граждане знали о том, что происходит в мире, только по сообщениям из государственных источников. Из этих сообщений следовало, что мы живем в самой передовой и справедливой стране и живем счастливой обеспеченной жизнью. Трудящиеся всего мира, которых нещадно эксплуатируют и морят голодом, смотрят на нас с завистью и надеждой – только мы в состоянии помочь им сбросить иго ненавистных помещиков и капиталистов. Уехать из Советского Союза было невозможно, даже выехать на время удавалось единицам из миллионов. И радиоприемники, которые незадолго до того появились в продаже, были по сути единственным окном в мир. Конечно, зарубежные станции нещадно глушили, их почти невозможно было слушать, но все-таки имелся призрачный шанс поймать чей-то “голос”. У тех, кто знал иностранные языки, шанс резко возрастал. Эти люди могли узнать что-то такое, чего им знать официально не запрещалось, но возбранялось. Однако началась война, и то, что прежде вроде бы не запрещалось, отныне запретили официально. Впрочем, готова согласиться, что в тех исключительных условиях это был оправданный запрет…
Итак, приемник у нас изъяли. Eго возвратили уже после победы. Увы, лампы из него выкрутили и Левон потратил несколько месяцев, чтобы вернуть к жизни свою любимую игрушку.
Однажды меня позвали к телефону, установленному в кабинете начальника госпиталя. Звонила свекровь. Она радостно сообщила, что от Левона наконец-то пришло письмо. Я насилу дождалась окончания работы. Мне хотелось все бросить и помчаться домой. Левон адресовал письмо мне, и у свекрови хватило такта не распечатать конверт. Я в течение месяца места себе не находила и теперь надеялась получить ответы на мучившие меня вопросы. Хотя бы на самый главный из них – где служит Левон.
Я бросила мимолетный взгляд на адрес полевой почты. Тот, естественно, ничего мне не говорил, и я лихорадочно принялась распечатывать треугольный конверт. Едва я прочитала вслух первые строчки, у всех отлегло от сердца: Левон попал не на фронт, а, можно сказать, в тепленькое местечко – находящийся в Иране отдельный батальон материального обеспечения.
Забрав ребенка, я помчалась к Нине. Рассчитывала, что Тигран Семенович Ахумян, ее муж, объяснит мне, каким образом советские войска оказались в Иране. Задачка оказалась не из простых. Обзвонив знакомых историков, освобожденных, как и он, от призыва по возрасту, Тигран Семенович выяснил, что СССР действовал в рамках договора с Персией от 1921 года. Шестая его статья гласила, что в случае угрозы со стороны Ирана мы имели право ввести войска на его территорию. Договор был заключен бессрочно, и ни одна из сторон не могла выйти из него без согласия другой.
По случаю письма от Левона сестра быстро накрыла чайный стол, зять вытащил из своих запасников карабахскую тутовку, и мы отметили долгожданное и радостное событие.Дома я на скорую руку испекла “хворост” и на следующий день потчевала в госпитале сослуживцев, поздравлявших меня с первой весточкой от мужа.
Мой супруг (1935 г.)
| Дополнительная информация: |
Источник:
Саркис Кантарджян. Она вспоминает нас. Публикуется с разрешения автора. © Саркис Кантарджян |
| См. также: |
|