ОНА ВСПОМИНАЕТ НАС
Пирожное за прилежание
Все родители мечтают, чтобы их дети стали музыкантами, вот и мы с Левоном решили отдать Сережу в музыкальную школу. Честно говоря, никаких оснований для подобного решения у нас не было, мы просто пошли на поводу у моды – все дети наших друзей и родственников обучались игре на фортепьяно.
На первых порах, пока в нашем доме не было инструмента, я попросила мать моей невестки Анну Гавриловну Халпахчян подготовить Сережу к поступлению в музыкальную школу. Анна Гавриловна занималась дома с внуками, а кроме того имела частных учеников, среди которых резко выделялся Эдуард Миансаров. Позднее Миансаров уехал в Москву и на первом международном конкурсе пианистов им. П. И. Чайковского – в 1958 году – завоевал четвертую премию. Между прочим, тот конкурс отличался необыкновенно сильным составом участников, а победил тогда знаменитый американец Ван Клиберн.
Мы с Анной Гавриловной, тещей моего брата Саркиса, жили под одной крышей ни много, ни мало целых тринадцать лет, вплоть до моего замужества, и она с готовностью взялась позаниматься с Сережей.
В 1947 году моему деверю Георгию как депутату Верховного Совета Армении предложили по сходной цене трофейное пианино. Купить его он купил, но домой в Кафан не повез, а подарил племяннику. С того-то дня и начались у Сережи настоящие мытарства.
Ребенок никак не мог понять, почему взрослые так немилосердно его мучают – заставляют разучивать упражнения, гаммы и прочую белиберду, как он однажды выразился. Вдобавок ему стал известен вердикт Анны Гавриловны: у мальчика нет никаких музыкальных способностей. Способностей нет, а родители с упорством, достойным лучшего применения, настаивают – учись, учись, музыкальное образование никому еще не помешало.
Окружающие не могут не заметить у человека талант, если только он есть. При одном непременном условии: талант должен использоваться по назначению. Сережа оказался в этом смысле мудрее нас. У него ничего не получалось в музыкальной школе? Что ж. Он постарался, чтобы его ставили в пример другим детям в связи с успехами в общеобразовательной школе.
Первой заметила его начитанность не по годам, целеустремленность и запас жизненных наблюдений учительница музыкальной школы Седа Фадеевна Силахтарян. Она преподавала Сереже в четвертом классе, и когда он с грехом пополам завершил учебный год, буквально взмолилась:
– Белла Львовна, не калечьте сына! Вы же умная женщина, сами видите, что он учится у нас из-под палки, не для себя, а для вас. Оставьте его в покое и позвольте заниматься тем, чем он хочет и что у него хорошо получается. Четыре года промаялся в музыкальной школе, хватит с него.
Мне пришлось признать правоту учительницы. В общеобразовательной школе, в отличие от музыкальной, у Сережи проблем не было. Учился он за счет хорошей памяти и развитого воображения с удовольствием и окончил десять классов с золотой медалью. Между прочим, Левон долгое время почти не интересовался, как у него обстоят дела с учебой. Но после очередного родительского собрания – кажется, в шестом классе – я сказала ему, что учителя сыном не нахвалятся. Тут он встрепенулся и все последующие годы регулярно сопровождал меня на эти собрания.
В качестве награды за прилежание мы покупали детям по пирожному. Сереже по заслугам, а младшему, Жоре, – за компанию, чтобы не обижать. И чтобы у него появился стимул.
Мои сыновья (1950 г.)
| Дополнительная информация: |
Источник:
Саркис Кантарджян. Она вспоминает нас. Публикуется с разрешения автора. © Саркис Кантарджян |
| См. также: |
|