ВАРДАНАНК
Книга первая: 1 2
3 4 5
6 7
8 9
10 11
12 13
14
15 16 17
18 19
20 21
22 23
24 25
26
Книга вторая: 1 2
3 4 5
6 7
8 9
10 11
12 13
14 15 16
17
18 19 20
21 22
23 24
25 26
27 28
29 30 31 32
Словарь
По горным тропам они вскоре догнали всадников, которые выбрались из Зарехавана и окружающих его гор раньше и, слившись в отряды, двигались к Бзнунийскому морю. Среди этих отрядов бросался в глаза отряд Аракэла, усиленный прекрасными наездниками — уроженцами Дзмероца и Зарехавана. Не вняв уговорам, к отряду примкнул и Езрас, оказавшийся, несмотря на свой хилый вид, весьма выносливым наездником.
Аракэл направлялся в Тарон, в надежде, что там начнется народлое восстание и войска двинутся против нахараров-отступников.
Отряд пробирался через горные перевалы. Аракэл, задумавшись, ехал немного в стороне. Один лишь Погос был в прекрасном настроении и говорил громко и весело:
— Спрашивает меня жена: о чем, мол, вы совещались? Я и говорю: «Уже не крестьянин я, ухожу, прощай!» Она мне: «Опять?!» — «Я из конницы Мамиконяна! — говорю. — Жди меня, я вернусь, не всем же нам умереть!»... Оседлал коня — и...
Погос оглядел горы и с воодушевлением воскликнул:
— Что может сравниться со свободой!.. Вот это жизнь!..
— Ого-го! Ого-го! —перекликались воины, восхищенные горным воздухом, простором и свободой.
— Придется нам на этот раз сражаться? А, братец Погос? — спросил, повернув свое простодушное лицо к Погосу, тонкий я гибкий, как тростинка, юноша Сероб.
— А кто же всегда сражался, если не мы, сынок Сероб? — весело отозвался румяный воин и громко захохотал.
— Кто это спрашивает? Сероб?.. Говори же, Ованес-Карапет, объясни ему, пусть поймет! —подхватил Погос. —Выступят нахарары — мы сражаемся! Мы выступили — опять-таки мы будем сражаться! Намотай это себе на ус, Сероб, намотай хорошенько!.. Мы всегда воевали и будем воевать!.. Всегда с боем отвоевывали себе право на жизнь, с боем отвоюем его и теперь...
— Золотые у тебя уста, Погос! Золотые!.. — воскликнул краснощекий всадник.
— А ну, Ованес-Карапет, затяни песню, — попросил разошедшийся Погос.
У Ованеса-Карапета песня и так просилась на уста: звучным сильным голосом он затянул:
Над вольным, великим нашим Масисом,
Над вольным, превыше всех Масисом
Свет повис; светоч света,
Сиянием сияет над сияющим Масисом...
Эгей, воспоем мы сияющий Масис!..
Эгей, воспоем мы сияющий Масис!..«Эгей.. Сияющий Масис!..» —дружно подхватили все.
— Давай-давай дальше! — весело крикнул Погос. Ованес-Карапет, глядя своими веселыми глазами то на ясное небо, то на яркие цветы, которые росли на склонах гор, пел дальше:
Острый меч взвивался над Масисом,
Боем била молния над Масисом,
Камни воздвигались века, из века в век, —
Не дошли до великого края Масиса!
Эгей, воспоем великий край Масиса!
Эгей, воспоем великий край Масиса!..
Отряд дружно подхватил припев. Погос горящими глазами окинул Ованеса-Карапета и крикнул ему:
— Ну-ка, лети молнией, не то перья твои по ветру развею!..
И внезапно, точно обезумев, он отдал поводья скакуну. Все всаднкчи сделали то же. Как стрелы, сорвавшиеся с тетивы, полетели всадники; щебень и песок сыпались из-под копыт. С пронзительным, ликующим криком взяв последний поворот, отряд остановился на горном перевале. Внизу раскинулась долина. Справа вилась Арацани, местами ослепительно белая, местами отливающая красноватым цветом, местами сверкающая расплавленным золотом в лучах заходящего солнца.
Отряд медленно спустился к Агиовиту, на родину Атома Гнуни, чтоб оттуда пробраться в Тароп.
Спускались сумерки.
Прохладный ветер шелестел в травах, трепал цветы мальвы и разносил над горными тропами острый аромат мяты.
Во главе небольшого конного отряда Атом Гнуни и Егишэ спускались к горному ущелью. На отливающем медью под солнцем выступе скалистого хребта возвышался замок, каменная ограда которого сливалась с гранитом скал. Две горные речки вились вокруг замка. Синяя лента дыма тянулась вверх и таяла в небесах. Отряд подъезжал к родовому замку нахараров Гнуни.
Еще из Арташата Атом послал к князю Хорену гонца с наказом «немедленно, безотлагательно прибыть в Гнуник».
У ворот отряд встретили все обитатели замка с князем Хореном во главе.
— Где мать-княгиня? — не видя матери, спросил Атом у старшего сепуха.
— Она спустилась в село, навестить больных, — объяснил тот.
Атом пригласил Егишэ и Хорена в зал. Егишэ попросил разрешения уединиться и отдохнуть, пока подадут ужин. Дворецкий проводил его.
Оставшись наедине с Хореном, Атом немедленно приступил к делу.
— Грозная пора настала, князь! — обратился он к Хорену. — Конечно, до тебя дошли уже последние вести...
— Дошли! — со вздохом отозвался Хорен.
Но когда Атом подробно рассказал о событиях в Айрарате и Багреване, о скоплении персидских войск, Хорен вскочил с места.
— Да что ты говоришь? Ведь мы погибнем! — воскликнул он.
— Погибнем, если не подготовимся к сопротивлению. Я обратился к нахарарам с призывом выступить с отрядами на помощь и поддерживать постоянную связь со мной через гонцов. Но до сих пор ни помощи, ни гонцов...
Наступившее молчание нарушил Хорен:
— Сами создали войско из верных и преданных воинов. Пойдем на отступников и на персов!
Хорен покраснел, с трудом перевел дыхание и смущенно улыбнулся. Необычайные, неслыханные, не бывалые никогда раньше события волновали его, он не в состоянии был осознать всю их опасность. Атом разбирался лучше, но мудрость воина подсказывала ему кратчайший путь: сперва действовать, а раздумьям предаваться потом.
— Невиданное это дело!.. — со вздохом промолвил Хорен.
— Идти на смерть —тоже дело невиданное, князь! Однако мы идем, когда это необходимо! Конечно, где это слыхано — вносить разруху в страну для того, чтоб эту же страну построить Мы попираем ногами власть, закон, — но делаем это для того, чтоб спасти дух народа! «Все — против всех!..» — таково решение, вынесенное в Арташате. И так решили они сами: Спарапет, нахарары Аматуни, Мокац и все остальные.
— Господь да будет нам опорой! — со вздохом согласился Хорен.
— Выступим сегодня же ночью, — произнес Атом.
Вызвав через дворецкого начальника своего полка, он приказал немедленно выделить отряд, который должен был сопровождать их в Хорхоруник.
Вошла не старая еще женщина, судя по виду — знатная госпожа.
Кудри, перехваченные шитой золотом головной повязкой, падали ей на плечи. Узкий кафтан с разрезными рукавами облегал ее стройный, высокий стан.
Она была очень похожа на Атома, Обменявшись приветствиями с князем Хореном, она обняла Атома и медленно опустилась на подушки высокого сидения.
— Какие у тебя новости, мать? — осведомился Атом, почтительно стоя перед нею.
Княгиня ньчего не ответила. По-видемому, ее сильно взволновали вести, услышанные в селе или в замке. Она молчала, стараясь побороть волнение.
— Говори же мать, — вновь попросил Атом. Княгиня Гнуни печально взглянула на сына.
— Против Спарапета хочешь выступить? — тихо спросила она.
— Не знаю — против ли него, или вместе с ним, — ответил Атом.
— Не делай этого! Спарапет — святой... Не делай этого, сын мой! — сказала она и, дрожа всем телом, обняла сына. — Не иди наперекор божьей воле!..
— Наперекор своей собственной воле, мать... но выступить я должен!
Княгиня перекрестилась. В глазах у нее стояли слезы.
Вошел Егишэ. Он приветствовал княгиню, которая с благоговением склонилась к его руке. Дышавшее спокойной настойчивостью лицо и ясные глаза пастыря рассеяли сомнения княгини.
Сопровождаемый свистом ночного холодного ветра, отряд Атома вместе с Хореном и Егишэ выступил, направляясь в Хорхоруник.
В мрачную жизнь замка Огакан с приездом Зохрака снизошел мир. Бодрость и жизнерадостность сына Спарапета передавались всем.
Старшая госпожа поправилась, прошло ее угнетенное душевное состояние. Крепкая натура и сила воли помогли ей пересилить болезнь, а возвращение Зохрака вдохнуло новые силы.
Встав с постели, она изъявила желание побывать в монастыре Глака — помолиться за Вардана и его товарищей. Ей предложили поехать в княжеской колеснице, но она приказала оседлать коня. Она настолько окрепла, что ее желание поехать верхом не вызывало опасений, тем более что она всегда была бесстрашной наездницей. Всех радовала вернувшаяся к ней бодрость, позволявшая ей предпринять дальнее путешествие. Отъезд ее из замка был желателен еще и по другой причине: близились грозные дни, — хотя никто ничего определенного не знал, но все ждали тяжелых вестей.
Супруга Спарапета часто поднималась на кровлю или на вышку замка и с тревогой вглядывалась вдаль. Она чувствовала, что близятся дни испытаний...
Анаит любила уединяться в зале, из окна которого ее впервые увидел Артак; там она с радостью перебирала в памяти прошлое и мечтала о будущем. Иногда к ней молча подсаживалась со своим рукодельем Астхик, не мешавшая сестре предаваться думам.
Сестры часто сиживали у окна. Анаит часами не отводила затуманенного взора от далекого горизонта, а младшая сестра с интересом смотрела на площадь перед замком, на ущелье с его тропинками и на дорогу, по которой проходили пешие крестьяне с вьючными животными или проезжали конные.
Но в последние дни Астхик обратила внимание на странное явление — крестьяне выглядели раздраженными, озлобленными; они бросали враждебные взгляды на замок, останавливались под оградой, говорили о чем-то, явно волнуясь. С каждым днем это все более и более обращало на себя внимание.
Как-то раз много народу собралось вокруг небольшой группы всадников на прекрасных скакунах, прибывших, по-видимому, издалека. Астхик высунулась из окна, чтоб лучше их разглядеть и услышать, что они говорят.
В комнату вот па супруга Спарапета. Девушки почтительно приветствовали ее.
— Что случилось, милые? —ласково спросила она.
Девушки указали ей на всадников, которые уже сидели на камнях, не выпуская поводьев из рук. Немного в стороне, прислонясь спиной к камню, сидел крестьянин с суровым лицом. Сам он не говорил, предоставляя говорить другим. Выслушав всех, он спокойными, но вескими словами стал убеждать всех в необходимости восстать против Азкерта и нахараров-отступников.
Один из его спутников, которого товарищи называли Погосом, собрал вокруг себя крестьян-таронцев и горячо спорил с ними; его громовой бас перекрывал все голоса.
— Если он в опасности — пусть весточку подаст! От веры отрекся, теперь от народа тоже отрекается?
— Наш Спарапет тысячу раз своей жизнью пожертвует, а народ не предаст! — с гордостью возразил исполин-таронец.
— Как бог свят! — подтвердил стоявший рядом старик, обнажая голову, сверкнувшую серебром на солнце, и крестясь. — Наш князь — Спарапет всей страны Армянской!
— Истинно, дед Оган! — подхватили со всех сторон.
Супруга Спарапета вздрогнула. То, что открылось перед ней, было одновременно и чудесно и ужасно. Ее супруг, земное и смертное создание, внезапно возник перед нею как существо высшего порядка. Ей и раньше приходилось слышать, как возвеличивают Спарапета, но теперь, когда в дни великих народных испытаний она услышала и осознала все величие доверия, какое народ оказывает ее мужу, — она побледнела от сознания грозной ответственности.
Крестьяне беседовали громко, но мирно. Говорил дед Оган.
— Народный Спарапет — значит Спарапет-избранник... В день бедствия отчизна призовет Спарапета и спросит его только об одном: «Как ты охранял мой народ?.. Какой же ответ даст Спарапет отчизне? Понимаете?.. — И дед Оган медленно и торжественно стал объяснять: — Человек грешен — народ свят... Святы только отчизна да еще народ. В народе — дыхание страны родной! Во веки веков!
— Народом мы живем!.. — устремив печальный взор вдаль, задумчиво вымолвила супруга Спарапета и вздохнула. — Ради народа простятся нахарарам их грехи... Господи, ты даруй им помощь! Должна спастись страна, чтоб спаслись и мы!..
В комнату вошла сильно взволнованная княгиня Шушаник и, быстро подойдя к окну, начала пристально всматриваться в дорогу.
— Конница приближается, — обратилась она к матери.
— Наша?.. — с трудом выговорила та.
— В том-то и дело, что не наша. Ах, мать... — замялась княгиня Шушаник.
— Да что случилось? — встревожилась супруга Спарапета, выглянула в окно и быстро вышла.
Шушаник, Анаит и Астхик последовали за нею. Все обитатели замка уже собрались у ворот. Дорога была запружена всадниками. Конный отряд приближался, распустив знамена.
Навстречу помчались конные разведчики и тотчас прискакали обратно. Командир замковой охраны, сепух Давид, с трудом сдерживая скакуна, закричал:
— Войдите в замок! Быстрей!..
— Закрывай ворота! — приказал он старшему привратнику, Ворота замка закрылись.
Отряд приближался спокойно, словно люди шли в родной дом, ничто не изобличало воинскую часть в походе. Вот он подошел ближе — и стали видны фигуры Атома Гнуни, князя Хорена и Егишэ.
Атом был мрачен и явно озабочен; задумчивым выглядел и Хорен; а Егишэ с его вдохновенным лицом и горящими глазами был похож на пророка, которому все равно, через какие земли он проходит и перед какими людьми вещает свои заповеди.
Сепух Давид, задыхаясь от волнения, повернулся лицом к своему отряду и подал знак рукой. Всадники осадили коней, чтоб обеспечить себе пространство для разбгга.
В ворота замка начали сильно стучать изнутри, послышался по-мужски повелительный голос супруги Спарапета, приказывавший Давиду остановиться. Открылась калитка. На площадь выбежала разгневанная госпожа Дестрик. Дочь едва поспевала за ней.
Полк Мамиконянов застыл на месте. Сепух Давид вздрогнул, с налитыми кровью глазами подскакал к супруге и дочери Спарапета и, потеряв всякое самообладание, властным тоном приказал:
— Сейчас же вернитесь в замок!.. Немедленно!..
— Перестань, сепух, тебе говорю! — оборвала его госпожа Дестрик.
— Изволь немедленно вернуться в замок, госпожа!.. Не могу я допустить!.. — задыхаясь, настаивал сепух.
Он обнажил меч и подал знак к атаке. Еще миг — и оба отряда столкнулись бы, если бы Егишэ не погнат коня вперед: один миг и служитель церкви преобразился в отважного воина. Сепух Давид, увидев перед собой лицо духовного звания, с изумлением осадил своего коня. Егишэ, подняв крест, сделал угрожающее движение в сторону замка, на стенах которого стрелки уже натягивали тетивы своих луков. Он с грозным видом повернулся к сепуху.
— Оставьте всякую мысль о сопротивлении! — с гневом воскликнул он. — Вас больше не защитят ни стены замка, ни княжеская власть! Нет больше ни князя, ни крестьянина! Теперь все равны! Записывайтесь в воины отчизны, идите защищать священную свободу!
Призывы Егишэ не смутили бы лишь на миг растерявшегося сепуха: Давид был не из тех людей, которых чьи бы то ни было угрозы могли заставить забыть о своих обязанностях. Но пространство между обоими отрядами было уже все заполнено местными жителями и людьми Аракэла, — и это являлось препятствием для любых военных действий.
Воинов полка Мамиконянов поразило скорбное выражение лица супруги Спарапета. Она соглашалась на нечто беспримерное в истории рода Мамиконянов — на передачу родового замка чужим людям, вместо того, чтобы оказать им самое яростное сопротивление.
Она властно приказала Давиду:
— Перестань! Не видишь разве: они принесли страшную весть. — Затем, повернувшись к Егишэ, она дрогнувшим голосом произнесла:— сообщи, что знаешь, святой отец!..
Молчание наступило мгновенно.
Суровым и скорбным голосом Егишэ возвестил:
— Внемлите мне и плачьте, несчастные! Нарушили свой обет армянские нахарары. Идут на нас, отрекшись от себя и от отчизны!.. Они идут с войском арийским, с жрецами-огнепоклонниками...
Вся краска сбежала с лица супруги Спарапета, и она рванулась к Егишэ.
— Мой супруг верен своему обету! Не может он быть отступником! — сурово выговорила она. —Но горе мне, если о нем, о Вардане Мамиконяне, решились говорить подобное!
В это время на площадь прискакал Зохрак, который с молодыми сепухами Багдасаром, Григором и Суреном выехал утром в ближайшее село. Он с тревогой спросил мать:
— Что случилось?
Госпожа Дестрик ничего не ответила ему. Зохрак с тревогой впился глазами в ее лицо:
— Приняли мученичество... или?.. Говори же, мать! Госпожа Дестрик грустно объяснила:
— Говорят, якобы он отрекся от веры.
Зохрак сначала побледнел, затем вспыхнул и произнес дрогнувшим голосом:
— Неправда! Отец пойдет на смерть, но огнепоклонником не станет!
Супруга Спарапета обратилась к прибывшим:
— Пожалуйте в замок! И ты, святой отец! Войдите!.. — и она со вздохом добавила: — Да охранит ваш сон кровля Вардана Мамиконяна, пока не вернется он сам и не очистит имени своего от злой клеветы!
Она прошла вперед. За нею последовали Егишэ, Атом, Хорен, княгиня Шушаник и Зохрак. Вернулись в замок также Анаит с Астхик и Югабер.
Войдя в покои Вардана, супруга его опустилась на колени и начала молиться. Ее примеру последовали девушки и женщины.
Казалось, в комнату внесли гроб, в который предстояло положить покойника...
Вошел замковый священник, с ужасом взглянул на коленопреклоненных женщин, горестно приветствовал Егишэ и скорбно простонал:
— Горе дому Мамиконянов!..
Захват замка Огакан Атомом был внезапным и ошеломляющим, как удар молнии, и казался чем-то невероятным и зловещим. Двое посторонних — чужой нахарар и чужой князь — вошли со своим войском в замок Мамиконянов и вот распоряжаются в нем...
Потрясенный, Зохрак не мог решить, как ему следует держаться.
Атом решил поговорить с ним о цели своего прибытия.
— Вызови сепухов из вашего полка! — приказал он Зохраку. — Мне к завтрашнему утру нужен отряд вашего полка, чтобы вместе с моим выступить в Рштуник. Подготовить надо сегодня же ночью!
Зохрака обидел повелительный тон Атома, но он постарался сдержать себя: не время было спорить.
Пришли вызванные сепухи. Давид не в силах был скрыть свое раздражение и крайнюю озабоченность. Остальные старались себя не выдавать. События, которые происходили на их глазах, сбивали их с толку. Кинув недоброжелательный взгляд на госпожу Дестрик, Давид отозвал в сторону Зохрака и шепнул ему:
— Я приказал готовиться к нападению, князь. Зохрак побледнел и глухо пригрозил:
— Не смей! Голову с тебя сниму, глупец!.. Давид отвел в сторону яростный взгляд.
— Приготовьте отряд! — распорядился Зохрак. Сепухи безмолвствовали.
— Кому я говорю? — повысил голос Зохрак и шагнул к сепуху. Тот стоял скрестив руки на груди в знак подчинения, но отвечал сердито:
— Ну и что ж, если даже отрекся? А я буду молча сидеть да смотреть, как у меня возьмут отряд и передадут под командование чужому князю? Светопреставление настало, что ли?..
— Правильно он говорит, князь! — зашептали сепухи.
В приемный зал вошли разъяренные воины, заподозрившие, что тайно от них подготовляется какое-то предательство.
— Отведите его в темницу! — показывая на Давида, приказал им Зохрак.
Со смущением и изумлением глядя на Зохрака, воины неохотно окружили Давида.
— Руки прочь! Я сам пойду в темницу замка моего господина! — воскликнул, расталкивая воинов, Давид и направился к выходу. В дверях он обернулся и с гордостью произнес:
— Я — из дома Мамиконянов!.. Зохрак обратился к остальным сепухам:
— Подготовьте отряд. Завтра на рассвете выступаем!
— Слушаем! — отозвались сепухи, опустив голову.
Молившиеся женщины встали и уселись у стен. В средине зала образовалось свободное пространство. Казалось, там выставленно тело Вардана Мамиконяна и вокруг собрались родные, чтоб оплакать его. Анаит и Астхик разрыдались. Но княгиня Шушаник, неизменно приветливая и внимательная к обеим девушкам, на этот раз даже не взглянула в их сторону.
Наступила тяжкая, мучительная ночь.
Примириться с совершившимся казалось невозможным. Наоборот, чем далее, тем все больше увеличивалось чувство тревоги.
Внезапно за воротами послышался топот коней, донеслись сдержанные голоса; «Тише!.. Тсс!..», заглушенное перешептывание, испуганные голоса, лай собак, — и все это, поднимаясь со двора к террасе, проникало в большой зал.
Югабер вышла.
— Что случилось? Кто там? — спросила она.
— Старшая госпожа вернулась!.. — шепнули ей на ухо.
— Старшая госпожа?.. Горе мне!.. — воскликнула Югабер и стала бить себя по голове. Вбежав в зал, она крикнула:— старшая госпожа!..
Сдерживая свое волнение, госпожа Дестрик быстро вышла навстречу свекрови. Но, едва подойдя к порогу, она увидела Старшую госпожу впереди сопровождавших ее сепухов, воинов и служителей, — она шла в зал, сама с собой разговаривая. Служанки, опасаясь, как бы с ней чего-нибудь не случилось, если ей неожиданно сообщат тяжелую весть, безуспешно пытались проскочить вперед, чтоб предупредить сидящих в зале.
Пока те сговаривались, что и как сказать Старшей госпоже, она вошла в зал. Все затаили дыхание. Старшая госпожа подняла взор на супругу Спарапета, которая выступила ей навстречу.
— Дестрик.. Недобрая весть?.. — в мертвом молчании, голосом, как бы шедшим из потустороннего мира, спросила Старшая госпожа, окидывая госпожу Дестрик настороженным взглядом; нижняя губа ее дрожа та.
Егишэ, Атом и Хорен, подойдя к Старшей госпоже, подхватили ее и повели к высокому сидению, предназначенному для Вардана. Старшая госпожа взглянула на сидение и спросила глухим голосом.
— Где сейчас Вардан Мамиконян?
Лишь Егишэ решился нарушить тяжелое молчание:
— Государь Спарапет возвращается, Старшая госпожа...
— Возвращается как защитник отечества? — со страхом переспросила Старшая госпожа.
— Это ведомо лишь ему одному да еще совести его! — с глубоким волнением ответил Егишэ.
Наступило напряженное молчание. Внезапно Старшая госпожа ударила себя по коленям:
— Горе мне!.. Душу свою загубил!.. — она горестно оглядела всех и вновь с силой ударила себя по коленям. — Горе мне!..
Ужас объял всех, кто находился в зале, и всех, кто стоял за дверью, где, забыв все приличия и разницу положений, перемешались слуги, сепухи и воины. Тишину нарушало лишь тяжелое дыхание доведенной до исступления старой женщины. Она резко встала и с гневом оглядела всех.
Пытаясь успокоить ее, Егишэ сказал:
— Но ведь об отречении Спарапета еще ничего в точности не известно, Старшая госпожа Пусть судьей Вардану Мамнконяну будет сам всевышний...
— Молчи, святой отец, молчи!.. Молчите и вы! — обратилась она к остальным. — Молчите!.. Что неизвестно? Как может такое дело оставаться неизвестным?.. Не говорите этого, — слова ваши дойдут до места упокоения отошедших... Не говорите этого
Все оцепенели. Казалось, сейчас войдет в замок весь род Мамиконянов, вплоть до покойного Амазаспа Мамиконяна.
— Пусть не узнает об этом Амазасп, не узнает Мушег, не узнает святой Саак!.. Чтоб не дошло до их гробниц! Пусть и я не слышу об этом!..
— Но, может быть, притворно отрекся он, Мать-госпожа!.. — склонившись перед нею и обнимая ее колени, с мольбой проговорила супруга Спарапета.
— Притворно?.. — яростно воскликнула Старшая госпожа. — Отрекся от родины?.. Не пошел на подвижничество?..
Потрясенная и оскорбленная, старуха порывисто поднялась и пошла к выходу. Никто не осмелился остановить ее.
Как бы поддерживаемая сверхъестественной силой, она быстро прошла по террасе и, спустившись по лестнице, направилась к воротам замка. За нею последовали не только находившиеся в зале, но и все обитатели замка. К ним присоединились крестьяне и воины.
— Боже, боже, куда она идет?.. — шептала княгиня Шушаник.
— Знаю — куда, — со вздохом тихо отозвалась Югабер. Вперив взор вдаль, что-то шепча дрожавшими устами, Старшая госпожа направлялась к пригорку рядом с замком, где находилась родовая усыпальница Мамиконянов.
Мрачное шествие освещалось факелами. Впереди двигалась престарелая мать Спарапета, за нею — Егишэ, Атом, Хорен, госпожа Дестрик и Шушаник, Анаит, Астхик, Югабер, Зохрак, сепухи, воины и крестьяне. Никто не решался остановить Старшую госпожу, никто не мог не пойти вслед за нею.
Она простерла руки к темным надгробиям, оглядела их и, кивнув головой, остановилась у заросшего мхом надмогильного памятника. Под ним покоился прах Амазаспа Мамиконяна—отца Спарапета.
Внезапно среди ночного мрака раздался глухой возглас, напоминавший хриплый клекот старой орлицы:
— Амазасп, встань!.. Амазасп, встань! Сын твой отрекся от тебя!.. Перед всеми отрекся он от родины, расшатал основание дома Мамиконянов!..
Никто не решался нарушить молчание.
— Мушег!.. Васак!.. Вачэ!.. Встаньте, творите суд праведный!
Все затаили дыхание, как бы ожидая ответа. С такой силой прозвучало это заклинание, что казалось, все умершие Мамиконяны сейчас поднимутся и встанут перед нею.
— Встань же, Амазасп!.. — вновь воскликнула старуха, как бы ожидая ответа. — Это я тебя зову!.. Если не встанешь, скажи, — я приду к тебе!.. Нет у меня на земле пристанища, нет покоя, нег сына! Осиротела я!.. Восстань же, свободный, верни свободу стране Армянской!..
Глаза старухи как бы видели что-то действительно существующее, живое, она забыла обо всем окружающем и ни на что не обращала внимания.
Переводя взгляд с одной могилы на другую, она говорила сама с собой, как бы задавая вопросы или отвечая кому-то невидимому.
— Слышишь? Говорят, отрекся он... Но как это могло случиться? Чтоб он, мой Вардан?.. Нет, этого не может быть! Вардана никогда не было на свете... Вардан — это сон!.. Сон, облеченный в плоть.. Горе мне..
Она обернулась, обвела взглядом всех окружающих. Егишэ стоял между сломленной горем старухой и толпой, словно олицетворение неотвратимой судьбы. Атом был в этот миг прекрасен и страшен, как обнаженный меч. Жена Спэрапета была похожа на смерть. Остальные застыли, охваченные благоговейным страхом. Старшая госпожа глядела на них, как бы смешивая их с мерещившимися ей тенями предков.
— Кто вы? Также покойники, призраки? Почему вы стоите рядом с предками?.. И где Вардан?.. Почему вы оставили его одного?.. Идите и приведите его на суд матери!..
— Приведем, Мать-госпожа! — послышался суровый и отрезвляющий голос Атома.
Старшая госпожа как будто очнулась. Ее затуманенные глаза озирали собравшихся перед усыпальницей крестьян, крестьянок и монахов, озаренных кровавым светом факелов. Как бы проснулось ее на миг затуманившееся сознание, и старая княгиня задумалась об этих крестьянах и крестьянках, которых она с дней своего детства постоянно, и летом и зимой, видела работающими во владениях нахараров, неизменно покорными и смиренными, с печатью тайных забот и горя на лице, живущими в постоянной нужде.
— Большие тяготы пали на простой народ!.. — промолвила она, словно разговаривая сама с собой. — Разделим же с ним его тяготы, и пусть господь умерит гнев свой... Мы были причиной того, что разразилось бедствие! И мы уронили себя перед богом и перед людьми... Мы обирали крестьянина, угнетали его, не думали о нем. И вот поднялся голос его к небесам! Войско наше, родина, завещанная предками, — ведь это он!.. Это он — кормилец и защитник страны!..
Книга первая: 1
2 3
4 5 6
7 8
9 10 11
12 13
14
15 16 17
18 19
20 21
22 23
24 25
26
Книга вторая: 1 2
3 4 5
6 7
8 9
10 11
12 13
14 15 16
17
18 19 20
21 22
23 24
25 26
27 28
29 30 31 32
Словарь
| Дополнительная информация: |
| Источник: Дереник Демирчян - «Вардананк» (исторический роман). Перевод с армянского А. Тадеосян. Издательство «Советакав грох», Ереван, 1985г. Книга печатается по изданию 1956 года. Предоставлено: Андрей Арешев |
| См. также: |
| Хачатур Абовян — Раны Армении (исторический роман) |